Да, он был когда-то могущественный, все подчинённые на все голоса пели ему аллилуйя, сгибаясь в три погибели, а сейчас он слаб и беззащитен, как ребёнок. Не так ли и радость, прекрасная и непостоянная гостья улетает от нас? И тяжело, и грустно становится сердцу, и нечем помочь ему.
Свежесть утра веяла над пробудившимся городом. Блеснул день, но не солнечный: небо хмурилось, и тонкий дождь сеялся на дома, серый асфальт, мимо мчавшихся машин.
-Здравствуйте, Сергей Иванович, - поздоровалась медсестра, - разрешите вас познакомить с сотрудницей социальной службы. Она будет приходить каждый день.
-Как тебя зовут? – услышала она голос отца, и трепет пробежал по её жилам.
-Амалия. Если Вы не против, я буду за Вами ухаживать. Если что надо, без стеснения, обращайтесь.
В больничной палате воцарилось гробовое молчание. Камалия с большой нежностью рассматривает такое дорогое лицо, изрытое морщинами. В воспоминаниях она улетела в то время, когда была жива мама, и как они были счастливы! Часто ходили в парк, визжа от восторга от аттракционов, не раз бывали в зоопарке, ездили семьёй на Чёрное море. А какие дома устраивали новогодние праздники?! И какой тогда был отец? Сильный! Надёжный! Красивый! А сейчас? Он слабее котёнка. Сколько следов боли и страданий на его лице! От жалости у неё сильно защемило сердце.
Девушка серьёзно больна, и ей волноваться категорически противопоказано. Вот будет ситуация: пришла ухаживать за больным, а ей самой нужна неотложная медицинская помощь?
-Сергей Иванович, - взяв себя в руки, - обратилась она, - может, Вам что-то надо? Скажите.
-Нет, ничего, спасибо.
-Может, почитать?
-Не стоит.
Контакта не получается, но и не надо, главное, она видит, чувствует, разделяет его боль. От такой нелепой случайности как пустой бассейн, может не только сломаться жизнь, но и разрушиться уверенность в человеческих отношениях и ты увидел людей без масок, людей лживых, алчных, бессердечных!
Она ежедневно приходила в больницу, и Сергей Иванович доверился ей. Она, сама того не зная, обладала редким даром приносить утешение. Он рассказал ей, что неправильно жил, плохо воспитал дочерей, «выделкой головы» их не занимался, - сам был весь в работе и в результате дочери выросли себялюбивые эгоистки. Из-за этого он очень разочарован в жизни.
-У Вас две дочери? – робко спросила Амалия с еле уловимой дрожью в голосе. Она посмотрела на него с тем задумчивым, озабоченным выражением, которое весь день не сходило с её лица. Голос её был гибкий, богатый оттенками, и в нём слышалась ласка всякий раз, когда она обращалась к отцу.
-Не спрашивай, девочка. Это грех, великий грех моей никому не нужной жизни. Перед своей младшенькой, я в долгу. Я чувствую большую вину. Недостаточно уделял ей любви, заботы и внимания, всегда был занят своей работой и своей персоной, мало думая о ней. У неё, у моей Камалии, больное сердце. Но зато – есть оно! А эти? Бессердечные! Гадюки!
В душе его полыхала злоба. Бойтесь тихих людей, которыми овладел гнев. Девушка, молча, глотала слёзы. Главврач готовит Сергея Ивановича к выписке, так как в постоянной медицинской помощи он больше не нуждался, а витамины можно принимать и дома. Позвонили старшей дочери, прошел месяц – ответа нет. Позвонили средней – результат тот же. Чем не знаменитая трагическая история про короля Лира? Великий Шекспир! Ты современен и актуален и сегодня. На то ты, и Великий!
У него нет крова, нет своего угла, а есть большое сердце, до краёв наполненное ненавистью. Он будет жить хотя бы для того, чтобы наступил такой день, и он смог посмотреть своим дочерям в глаза.
Камелия затеяла ремонт: побелили потолки, поклеили новые обои – уже не стыдно сюда перевести больного. Призрак больничной палаты здесь развеется как дым.
Но он совсем нищ! У него нет средств расплатиться с таксистом. Как быть? На что жить? Он ничего себе не оставил на чёрный день.
Связи со своим прошлым он решительно порвал – начал жизнь с нуля. Арабский конь быстро мчится два перехода – и только, а верблюд тихо шествует и день и ночь. И он будет таким верблюдом!
У него была душа фанатика, страстная, но суровая. Хозяйкин сын Костя принёс старенький доморощенный компьютер и стал девушку обучать азам. Сергей Иванович хоть и не видит, но есть память в пальцах, да и Амалия всегда под рукой. Он рьяно стал играть на биржах, участвовал и побеждал в экономических прогнозах; стали появляться первые деньги, он вкладывал их с выгодой, снова и снова. Он вошёл в раж и всё успешнее и успешнее устраивал свои дела, влился в кампанию, близкую по его опыту бизнесмена, и быстро вывел её в передовые…
Стоя в очереди выбить чек в супермаркете, Камалия услышала, что её кто-то зовёт – к ней поспешно идёт бывшая секретарша отца и умоляет не уходить, подождать её. Маша рассказала, как трудно, невозможно стало работать. Власть захватили нечистоплотные люди, без конца идут судебные процессы, все живут, как на вулкане.
-Папа был бы рад, если б Вы пришли к нам. Зарплат, правда, пока нет, но с Вашим опытом и знанием вдвоём вы многого добьётесь. Только есть одно условие, Вы должны дать мне слово, что сдержите мою тайну
- Какую, девочка? Аж страшно стало! Ты что-то натворила?
-Как Вас лучше называть? – спросила Камалия.
-Как? Как? Не знаешь, что ли? – Маша. Не натягивай струны моей природной терпеливости, чтобы не лопнули.
- Маша, папа ослеп и не знает, что это я. Для него я сотрудница социальной службы по имени Амалия. Вот это надо сохранить в тайне, обещаете?
-Ну, что ж? Обещаю, хотя может вырваться, надо на рот наклеить скотч. Шутка. А ты умница. Человек. Уважаю.
Следующее утро ознаменовалось тем, что на такси приехала Маша в обнимку со своим персональным компьютером. Радость Сергея Ивановича трудно описать: как ему нужна помощь высокопрофессионального специалиста! Теперь они способны горы свернуть! Он, не медля ни минуты, рассказал Маше о своих планах и задумках, мечтах и фантазиях. Всё это они стали обсуждать и классифицировать по степени важности; выделили первоочередные задачи и перспективу. Когда картина стала ясной, приступили к реализации глобальных планов. Они работали весело: шеф был хороший стратег и прирождённый торговец: продать нефть самой богатой нефтью нации, арабам, для него было лишь детской забавой.
Финансовые дела улучшились, что стало возможным снять большой дом с участком. Особенно хороши были рабатки – длинные узкие грядки с декоративными растениями вдоль дорожек и стен. Всем было в нём удобно и хорошо. Жить стали все вместе: Света, её сын Константин, а Маша приходила каждый день как на работу. Его здоровье значительно улучшилось, благодаря массажам и специальным физическим упражнениям. Мало-помалу, он начинает ходить на костылях, быстро устаёт, садиться и снова встаёт… Пот струйками катиться с его лица, а он снова, садится и снова, встаёт. Сергей Иванович работает неистово и целеустремлённо; каждый день, как последний раз в жизни. Слава не может дать наслажденья тому, кто украл, а не заслужил её, каждой минутой доказывая, что он сможет быть таким, как прежде.
Тем временем, его дочери-наследницы пустили по миру всё его состояние, разорились и остались у «разбитого корыта».
Год назад, Камалия списалась с лучшим офтальмологом Германии, с просьбой вернуть зрение её отцу. Тот ответил, что должен пройти реабилитационный период после перенесённых операций, затем надо приехать и лечь на обследование. Так и написано: «могу гарантировать или не могу гарантировать успешный исход операции».
Находясь в Вестбадене, в самой лучшей клинике страны, Сергей Иванович однажды услышал:
-Вы, дорогой мой, счастливый человек. Если бы мне Бог послал такую дочь, я был бы счастлив!
- Что Вы сказали? – спросил больной, - я хоть и понимаю по-немецки и немного говорю, но всё-таки, повторите медленнее, чтобы я точно понял.
Врачу нетрудно, он повторил.
Буря эмоций захлестнула отца. Он вспомнил свою дочурку маленькой, слабенькой, хрупкой, а после смерти жены – совсем больной. Она, узнав, что я больной, взялась ухаживать за мной, как за маленьким ребёнком?! И это она, моя дочка, возвращает мне зрение. В каком же я долгу перед ней! Нет мне прощения за мою чёрствость и бездушие! А ещё упрекаю дочерей. Если дети – наше зеркальное отражение, значит, сам такой. Он почувствовал себя полным ничтожеством; столько времени пользовался благородством и преданностью человека, которого совсем недавно отвергал. Боже, за что такая участь?
Сергей Иванович, очевидно, сильно переволновался, потому что изменились его медицинские показатели, в таком состоянии операцию делать нельзя. Он попросил пригласить к себе Амалию. Операция, всё-таки есть операция, а она, его родная и любимая дочь, не должна ни в чём нуждаться в случае его смерти.
Когда девушка вошла, Сергей Иванович попросил оставить их одних.
-Дорогая Амалия, - скажи, а есть ли у тебя родители?- взволнованно спросил он.
-Не знаю.
-То есть, как - «не знаю»?
-Если и есть, я этого не знаю, мне привычна мысль, что у меня никого нет.
-Подойди ко мне, - он дрожащими холодными руками стал стискивать её маленькую нежную ручку, из глаз покатилась скупая горькая слеза.
-Неужели ты никогда не простишь меня, доченька? Я очень виноват перед тобой, но я хочу и могу всё исправить. Камалия, детка, я тебя очень люблю и хочу, чтобы ты знала об этом.
Теперь наступила очередь дочери расплакаться от слов признания её отца.
-Красавица моя, кровиночка! Ты с такой любовью и нежностью, с таким терпением ухаживала за мной, - я тебе очень и очень благодарен; ты возвращаешь мне зрение. Сейчас мне предстоит операция, как пройдёт она никто не знает, всё-таки – годы, здоровье уже не то, всякое может случиться…
-Не говори так, пожалуйста, папа, - со слезами, сказала дочь, - всё будет хорошо.
-Девочка, слушай меня внимательно. Маша передаст тебе документ, заверенный нотариусом, - это завещание, по которому ты владелица всего нашего состояния. Я выкупил дом, в котором мы сейчас живём – он твой. Мне очень важно знать, что я хоть самую малую часть вины перед тобой могу искупить и отблагодарить добром за твоё верное сердце, за твою светлую душу. Если я останусь жить, то каждый час, каждую минуту буду дышать для тебя, моей спасительницы. Я твёрдо убеждён, когда придёт моя беззащитная старость, когда недуги скуют тело, - ты меня не бросишь. Я тебя, моя родная ласточка, очень люблю!
Операция закончилась, первой, кого он увидел возле своей кровати, сначала расплывчато, потом более чётко – Камалию. Полураскрытый маленький рот блестел кроткой улыбкой, на глазах были слёзы и вдруг, она расцвела неудержимой улыбкой…
Был белый утренний час. Рассвет осветил золотые главы церквей. В окошке Сергея Ивановича приветствовала высокая груша с трепещущими листочками.